Лила, рыжая пятнадцатилетняя гитаристка, каждое утро пробирается через задний двор лицея имени Вольтера, чтобы не попасться на глаза завучу. Её подруга Софи, дочь владелицы кафе *La Brûlure*, тайком таскает из кухни круассаны для репетиций в подсобке за стойкой с эспрессо-машиной. Третья в компании, Матильда, вечно спорит: «Ты слышала, как я сбилась на припеве? Опять эти дурацкие тексты про любовь…» — бросает она, шаркая кедами по полу съёмной квартиры на улице Монтень, где девчонки ночуют
Представьте старый загородный дом где-то во Франции — ставни поскрипывают, в гостиной пылятся виниловые пластинки золотой эры. Там прячется Мадлен, певица с историей, которую она, кажется, заперла на десять замков. Живет как призрак: чай остывает нетронутым, а прошлое витает в воздухе гуще, чем запах лаванды за окном. И тут бац! На пороге возникает Пол — британский парень с глазами, в которых смешались грусть и упрямство. Отец умер, оставив после себя пазл из полунамёков и тёмных пятен. А одна
Знаешь, иногда кино цепляет так, что потом неделю ходишь под впечатлением. Помню, как впервые увидел эту историю — экран буквально дышал океаном. Соль на губах, ветер, рвущий волосы, и эти безумные волны, которые то подбрасывают, то швыряют вниз, будто сама природа играет с тобой в русскую рулетку. Главное там даже не экшн, а какая-то внутренняя дрожь. Герой ведь не супермен — обычный парень, который борется не столько с водой, сколько с собственной упрямой башкой. Меня бесило и восхищало