В старом здании на Мойке с высокими окнами и скрипучими лестницами воспитанницы в синих форменных платьях зубрят французский. Софья Толстова, дочь обедневшего князя, прячет под матрасом томик Пушкина — гувернантка Марфа Степановна ловит ее за чтением: *«Опять за этими вольностями? Вам бы вышить покровец для иконостаса!»*. В соседнем классе Варя Шумская, купеческая дочь, краснеет, когда аристократки шепчутся о ее акценте. *«У нас в лавке счеты быстрее ваших генеалогий считают»*, — бросает она,
Знаешь, как бывает, когда вроде всё есть — слава, признание, а внутри пустота? Вот у Всеволода Флеминского, нашего народного любимца, именно такой период пришёл. Представь: бесконечная халтура — реклама про йогурты, дурацкие сериалы, где его герой три сезона подряд повторяет "Я же предупреждал!". А фотографы так и норовят усадить его на фоне пальмы из папье-маше… Брр, кошмар! Да ещё жена Светлана, которая вместо поддержки только счета подсовывает: "Володя, ты же сам хотел виллу