Елена, переживая один из самых волнующих моментов в своей жизни, ожидает рождения ребенка от успешного директора завода. Это не просто любой директор, но человек, который обладает уникальной способностью превращать любую идею в процветающий бизнес. Его талант и решимость сделали его одним из самых уважаемых людей в индустрии. В то время как Елене предстояло стать матерью, ей также предстояло стать женой этого великого человека. Она знала, что их общее будущее будет полно радости и счастья. Она
Год 2041. Научно-технологический прорыв, равный которому не было в истории человечества, дал людям возможность возвращать к жизни тех, кто стал жертвой жестоких преступлений. Это было сделано возможным благодаря гениальному ученому, который разработал инновационную технологию восстановления человека. Эта технология основывалась на создании резервных копий данных мозга каждые 48 часов. В случае смерти, эти данные могли быть загружены в новое тело, воссоздавая таким образом оригинального человека
Якуб, 24 года, сварщик с завода в районе Петржалка, нашел в старом комоде отца конверт с выцветшей картой. На обороте — подпись деда, Станислав, и координаты участка у границы с Польшей. «Там же сейчас лес, блин, даже дороги нет», — бормотал он, разглядывая карту при свете коптящей лампы. На следующий день Якуб уговорил сестру, Катю, отпроситься с работы и поехать с ним. В старом «Скаде» они тряслись по грунтовке, пока не уперлись в ржавый забор с табличкой «Собственность горнорудной компании».
В старом пражском доме на Виноградах, под лестницей третьего подъезда, нашли сумку с документами на имя Элишки Воржичковой — сотрудницы архива, пропавшей неделю назад. Ее соседка, Катержина Младек, вспоминала, как видела Элишку в тот вечер у трамвайной остановки: «Она поправляла прядь седых волос и смотрела на часы, будто ждала кого-то, но не меня». В кармане пальца Элишки позже нашли обрывок чека из кафе «У Золотого льва» с пометкой *16:30, столик у окна*. Официантка Марта, вытирая бокал
Йозеф Ка́днер, бывший сапёр, вернулся в Прагу после девяти лет в Афганистане. Поселился в съёмной квартире на окраине Жижкова — обои в цветочек, треснувший подоконник, запах сырости от старого радиатора. Каждое утро покупал булку с маком в ларьке у метра «Флора», пока соседка Марта, вдова с сиплым голосом, не начала подкладывать ему в почтовый ящик домашний сливовый штрудель. «Надоело смотреть, как ты эту сухомятку жуёшь», — бросала она, хлопая дверью. Работал мойщиком поездов в депо, но ночами
В Братиславе электрик Мирослав Ковач, затянув потёртый ремень на комбинезоне, ковырялся в щитке возле панельного дома на улице Староместской. «Опять эти проклятые перебои», — бормотал он, вытирая пот с виска. В тот же день в Праге студентка Яна Горакова, сжимая в руке конспекты по энергетике, спорила с одногруппником у киоска с трдельником: «Если система не выдержит нагрузку, зимой замёрзнем, как в 92-м!» Её прервал звонок от тёти из деревни под Жилиной — там свет пропадал каждую пятницу ровно
Сергей, бывший инженер с обожжёнными пальцами от пайки проводов, нашел старую карту в рюкзаке мертвого курьера. В подвале заброшенной чешской фабрики, где поселились выжившие, он собрал Анну (медсестра, вечно носившая сломанный стетоскоп), Милоша (подросток, разрисовывавший стены углём) и Ирину (женщина с фотоаппаратом «Зенит», снимавшая каждую крысиную тушку). «Тут тоннель к бункеру НАТО, — тыкал Сергей в пятно ржавчины на бумаге. — Консервов хватит на неделю. Идём сегодня, пока дизель в