В центре нашей истории - пятеро детей, оставленных судьбой на произвол судьбы. Они - бездомные, вынужденные жить на улицах, но несмотря на все трудности, они образовали что-то вроде семьи. Их группа включает в себя 6-летнего малыша и ребенка с аутизмом, а они сами называют себя "Безродными". Однажды, судьба бросает им новый вызов, когда они обнаруживают 40-дневного младенца в мусорном баке. Вместо того чтобы оставить его там или позвать взрослых, они решают принять его в свою
Эмир, 28 лет, механик в душном цеху стамбульской текстильной фабрики, каждое утро заворачивает в газету бублик-симит для дочки Айлин. В обеденный перерыв он тайком рисует в потрёпанном блокноте эскизы платьев — мечтает открыть ателье. Однажды возле лавки с лукумом на улице Истикляль сталкивается с Лейлой, студенткой-дизайнером, рассыпавшей лоскуты бархата. «Простите, я… это для выпускной коллекции», — бормочет она, собирая обрезки с треснувшего тротуара. Эмир замечает, что узор на её ткани
Эда, студентка-заочница, подрабатывает в кафе на окраине Стамбула, развозя заказы на велосипеде с треснувшей рамой. Однажды у банка на улице Истикляль она сталкивается с Серканом — архитектором в строгом сером костюме, который грубо требует вернуть украденный зонт. Вместо извинений Эда бросает: *"Ваш зонт сейчас плавает в Босфоре, ищите у чаек"*, но позже понимает, что перепутала его с вором, выхватившим её сумку с деньгами за аренду. Вечером она пробирается в офис Серкана через
Мехмет, 27 лет, в рваной кепке и с пятнами масла на футболке, копался в двигателе старого грузовика во дворе своего дома в пригороде Анкары. Его сестра Лейла, 19 лет, в платке с выцветшими ромашками, принесла ему стакан чая: *"Если сломаешь ещё одну свечу зажигания, отец тебя прибьёт"*. Они собирались везти партию ковров в Стамбул, но мотор заглох на тесной улочке возле рынка, где продавец гранатов кричал на мальчишку, укравшего пару фруктов. В багажнике лежали свёртки с надписями
Эмир, 17 лет, в рваных кедах топчет мокрый асфальт возле Галатского моста. Он роется в кармане старой ветровки, достает смятый конверт с рецептом — аптекарша в Эминёню сказала, что для лекарства матери нужны корни шафрана с черного рынка. "Береги паспорт", — хрипит Лейла, его сестра, завязывая платок на голове перед сменой в ткацкой мастерской. В ларьке с симитами Эмир краем глаза ловит спор двух стариков о ценах на чай: "Раньше лира как железо была, а теперь…" — и прячет