Это глубокая история, которая затрагивает тему традиций разных народов, в которых иногда встречаются жестокие ритуалы. Действие фильма разворачивается в жаркой Африке, под палящим солнцем. Это место, которое демонстрирует силу и стойкость народов, проживающих на этом континенте. Здесь нет места слабым. Однако эта история не о всем народе, а об отдельном человеке, который должен выполнить свой долг. Один король долго правил своим народом, и люди глубоко любили своего правителя. Но когда наступил
Нимбе, худой парнишка в выцветшей футболке, целыми днями крутится возле ларька с пластмассовыми ведрами в Маруве. Тунайдж, его соседка, в синем платке и с бидоном воды на голове, тычет ему в бок: «Вместо того чтобы на ржавые мопеды глазеть, помог бы мне — к вечеру пятьсот найр заработаешь». Бабатунде, владелец мастерской, орет через дорогу: «Эй, крысятник! Опять мой гаечный ключ пропал!» — но Нимбе уже ныряет в переулок, где воняет жареным бананом и бензином. Однажды утром возле церкви «Святого
Чиди, 14 лет, копался в ржавом мусорном баке за закусочной "Мама Ифе" в Лагосе, когда нашел сломанный дрон с камерой. Его старший брат Ола, чинивший мопед "океада" во дворе, сразу схватил устройство: "Слушай, если починим — сможем следить за патрулями возле склада Калебу". Они собрали банду из пяти человек: их соседка Амина, умевшая отвлекать стражей смехом о политиках, глухонемой Габриэль, читавший по губам, и Бабатунде — бывший механик, знавший все про замки 90-х
Эфейи, девушка из деревни под Бамако, каждое утро таскает корзины с ямсом на рынок, ворча на жару. За хижиной с треснувшими ставнями она натыкается на Чидибе — полупрозрачного парня в рваной рубахе, который пытается разжечь костёр без спичек. "Ты кто, *одумавшийся* вор?" — хрипит Эфейи, хватая палку. "Дух из колодца за школой. Утонул в 98-м, когда алкаш-отец гнался за мной с мачете", — бурчит он, тыча пальцем в ржавое ведро у забора. Теперь он таскается за ней, пугая
В Лагосе девушка по имени Йетунде Адеола, которую все зовут Йетти, работает продавщицей в крохотном бутике на окраине Икеи. Она носит поддельные сумки Louis Vuitton, сняв комнату в коммуналке с протекающим краном, но в соцсетях выкладывает фото у бассейна в Леки, ворованные у блогерши. «Ты думаешь, эти люди поверят, что ты из семьи Ойо?» — смеется ее соседка Топе, разогревая лапшу на керосинке. Йетти врет новым знакомым, что училась в Лондоне, но путает районы, называет Брикстон «милым
Чиди, щуплая девчонка с выгоревшими на солнце волосами, копалаcь в ржавом ящике под кроватью — искала паспорт сестры. Рынок Икеджа гудел за тонкими стенами: торговцы орехами колотили по ведрам, пытаясь перекричать проповедника с мегафоном. «Достанем 500 тысяч — операция её, нет — похороны», — бормотала она, вытирая пот со лба тряпкой, пахнущей прогорклым пальмовым маслом. Тунде, бывший водитель грузовиков, в это время торговался с уличным оружейником за пистолет с надпиленным серийным номером:
В Лагосе, среди хаоса рынка Илепа, 27-летний Чиди Окафор возит пассажиров на потёртом синем «Ниссан». По вечерам он замечает на стенах трущоб Аджангбади кровь, которую другие не видят. «Ты слепой, что ли?» — спорит он с другом Ике, тыча пальцем в трещину с ржавыми подтёками. В ту же ночь старик в рваной футболке с логотипом «Pepsi» хватает его за руку у ларька с суя: «Они идут за тобой с тех пор, как ты родился в дождливый вторник. Твоя мать… она не умерла от лихорадки». Чиди смеётся, но позже
Представь: обычные жёны из тихих пригородов Лондона и шумных улиц Лагоса вдруг осознали, что застряли в бесконечном цикле готовки, уборки и «да, дорогой». Сначала это было как фоновая музыка — раздражало, но привычно. Пока однажды британка Клара не выронила сковородку в раковину со словами: «А почему я вообще это делаю?» Её бунт подхватили соседки — от саркастичных флешмобов с грязной посудой до маршей к мэрии с плакатами «Моя любовь не безлимитный тариф!». В Нигерии тем временем Амина, устав