История начинается с красивого, почти болезненного воспоминания о матери и ощущении воды под рукой, напоминающего знаменитый стиль Ридли Скотта в открывающих сценах фильма "Гладиатор". Это история о юном Кунджали, которого играет Пранав. Его мир разрушается, когда из-за политической интриги, спровоцированной португальцами, он теряет свою семью. Это горечь потери и несправедливость, которую он видит вокруг, приводят его к тому, что он решает нанести ответный удар. Он преобразовывается
В Мумбаи 18-летний Арджун Пател подрабатывает курьером на стареньком скутере, объезжая пробки возле рынка Кроуфорд. Его сестра Мира, студентка-медик, вечно ворчит, что он забывает купить молоко для их матери, у которой диабет. Однажды Арджун замечает, что в старом здании текстильной фабрики, где он вырос, начали пропадать бездомные собаки. В разговоре с уличным художником Кабиром («Эй, брат, видел рыжего пса? Он же всегда у чайной Риту сидел!») выясняет: исчезновения начались после появления
Арджун, 19 лет, с утра разгружает ящики с манго на рынке Кроуфорд в Мумбаи. В кармане — счет за лечение матери, просроченный на две недели. Вечером, прячась от ростовщика в переулке за аптекой «Лотос», он натыкается на окровавленного незнакомца. Тот хрипит: «*Найди девушку с глазами как майсурское кофе…*» — и суёт в руку Арджуна USB-брелок, обмотанный изолентой. В тот же миг из тени выскакивают трое в чёрных куртках с эмблемой змеи, обвивающей трезубец. Парень бежит через стихийный рынок,
Адитья Шарма, инженер с потёртой кожаной сумкой, каждое утро пробирается через пробки в Нави Мумбаи к заброшенной лаборатории. В папке с треснувшим замком — данные по выбросам от местного химического завода «Вистар». За чаем с кардамоном в пластиковом стакане он бормочет коллеге Лине: «Здесь 450 мг/м³ вместо разрешённых 200. Кто эти цифры одобрил?» Лина, поправляя очки, тычет в подпись в отчёте — «Саркар», глава отдела экологии. Вечером Адитья находит в почте анонимное видео: трубы завода ночью
Представляешь, молодая художница Тесса — та еще чудачка с кистями вместо рук — в один прекрасный день срывается с крючка: мамаша чуть не подсунула ей жениха, а она взяла да рванула в Кочи. Ну а что, романтика же! Переезд, новая жизнь, а вместо этого — квартира, забитая хламом какого-то прежнего жильца. И вот, пока копошилась в старых коробках (пыль, паутина, противно чихать!), наткнулась на альбом с рисунками… Ого, да там целая история! Такая странная, будто сон после чая в полночь — мистика,
Представь себе: шесть абсолютно разных людей — уличный фокусник с вечно запачканными в саже руками, химик-самоучка, который вечно что-то взрывает, профессор в потрёпанном пиджаке, бывалый военный с взглядом как у снайпера, вечный странник с рюкзаком за плечами и чудак, тестирующий оружие на полигонах. И вот они все внезапно получают эти странные письма от какого-то Джона — даже не конверты, а будто вырезки из старых детективов! Ну и куда, думаешь, их занесло? В какую-то заброшенную усадьбу, где
Иммануил — ну знаешь, такой парень, который вроде и не просит много от жизни. Семья, работа, мечта о собственном доме — обычные радости. Его малыш даже нарисовал тот самый дом, яркими каракулями на обоях, и теперь этот рисунок Иммануил таскает с собой, как иконку в телефоне. Ну, чтобы не забывать, ради чего всё. А работа... Тут вообще грустная история. Маленькое издательство, где он корпел над текстами, тихо тонуло. Зарплату задерживали три месяца — представляешь? И все как-то надеялись, мол,
Знаешь, иногда натыкаешься на фильм, который как удар под дых — неожиданно, больно, но чертовски важно. Вот этот... даже не знаю, с чего начать. Помнишь, как в детстве пересматривал старые фотоальбомы и вдруг находил снимок, о котором забыл? Примерно такие чувства. Сюжет вроде бы о простых вещах — люди, их выбор, попытки не утонуть в собственных страхах. Но как же это снято! Кадры такие сочные, что хочется протянуть руку и потрогать туман над водой или ствол старого дуба. А эти диалоги... Нет,
Знаешь, иногда смотришь на всё это безумие вокруг — коррупция, преступность, будто мир с катушек слетел — и думаешь: "Ну сколько можно?!" Вот представь: мужик, видавший виды, прошедший через ад, а теперь смотрит на этот бардак и… бац! Решает действовать по-своему. Никаких там скучных судов или бумажек — только кулаки, да такие приёмы, что кажется, будто сама древность через него дышит. Честно? Мне иногда кажется, я его понимаю. Ну вот серьёзно — когда из каждого утюга трубят о новых