Кузей и Гюней - два брата, настолько разных, что кажется невероятным, что они могут быть родными. Кузей - это ветер в пустыне, страстный и бунтарский, всегда готовый бросить вызов системе и идти против течения. Гюней, с другой стороны, - это стратег, расчетливый и амбициозный, всегда стремящийся к успеху и признанию. Их жизни пересекаются в точке трагедии в их подростковом возрасте, инцидента, который навсегда меняет их судьбы. Кузей был осужден за преступление, которое потрясло его жизнь, и
Молодая вдова Фикрие, потерявшая первого мужа, неизбежно становится заложницей сложившихся обстоятельств. Против воли её выдают замуж за Нашида Нефи, влиятельного мужчину, чья семья устроила свой дом в огромном старинном особняке. Действие происходит в последние дни Османской империи, когда мир вокруг рушится, а страна охвачена тревогой и неопределённостью. Но гораздо большее беспокойство вызывает сам особняк, её новый дом, который кажется живым. Пугающие шепоты по ночам, пропадающие слуги и
Эйлюль, 17 лет, переехала в старый стамбульский дом бабушки после её смерти. В кладовке, за грудой ковров с запахом нафталина, она нашла ржавый ключ с гравировкой *"Fener 1897"*. "Будешь копаться в хламе — наткнешься на проблемы", — ворчал сосед Хассан, разнося утром симиты. Но Эйлюль проигнорировала: в школьной библиотеке она отыскала карту района Фенер, где крестиком был отмечен заброшенный греческий храм. Там, под плитой с треснувшим крестом, лежал дневник девушки по
Демир, худощавый всадник с шрамом над бровью, тайком носил письма для беев в потертом кожаном мешке. Его заметил командир Хакан во время проверки у конюшен Топкапы: *"Опять везешь грязные секреты, щенок? Уши отрежу, если сорвешь сроки"*. В квартале Балат, где торговцы кричали о ценах на фисташки, Демир столкнулся с нищим, сунувшим ему клочок пергамента с координатами склада оружия. Ночью, пробираясь мимо спящих стражников, он нашел ящики с австрийскими клеймами — доказательство измены
Эмир, младший сын владельца текстильной фабрики в Кадыкёе, каждое утро покупает simit у уличного продавца с седыми усами. На пароме до университета он замечает Лину — девушку в потёртой кожанной куртке, которая рисует углём портреты туристов за пять лир у Галатского моста. «Завтрак для чайки?» — бросает он, протягивая ей половинку бублика, когда ветер срывает с её мольберта набросок старой мечети. Она ловит лист, не поднимая глаз: «Лучше купи рисунок. Чайки тут сами себя кормят». Через неделю
Фатма, худенькая женщина в полинявшем платке, целыми днями штопает джинсы в тесной мастерской возле рынка в Ускюдаре. Её сын Эмир, восемь лет, сидит дома на диване с потёртой обивкой, давится от кашля — лекарства за 1200 лир в месяц она не потянет. «Доктор Хакан сказал, без ингалятора хуже будет», — бормочет она, пересчитывая мелочь в жестяной коробке из-под печенья. Соседка Зейнеп, продавшая ковёр ещё в прошлом году, суёт ей адрес подпольного ростовщика: «Тот мужик в Каракёе, у мечети Арап,
Представь, как одна ссора — всего одна! — перечёркивает всю жизнь. Вот она, мать, сидит за решёткой, а где-то там её девочка, наверное, плачет в подушку по ночам. И ведь не убийца она, не преступница, просто... что-то пошло не так. Страшно, наверное, каждый день просыпаться в камере, чувствовать, как время тянется, как клейкая тоска прилипает к рёбрам. Но держится же, цепляется за мысли о дочке, как за последнюю ниточку. Интересно, а та помнит её запах? Голос? Или уже стирается всё, как старая
Знаешь, история Яз — это вообще что-то. Представь: девчонке только стукнуло восемнадцать, вся жизнь впереди, а она с детства в интернате крутится. И тут бац — как гром среди ясного неба! Оказывается, родители-то живы, да вот только про неё… даже не в курсе были. Ну как так-то? Восемнадцать лет думала, что она как лист на ветру, а тут — здравствуйте, ваши предки нарисовались. Яз, конечно, вначале вулкан эмоций: «Вы чего, серьёзно? Я уже всю жизнь сама!» Мечтала же о свободе — чтобы никто не