Марко, инженер из Турина, находит в архивах деда пожелтевший план подземных тоннелей под заброшенной виллой в Пьемонте. Он уговаривает Элоизу, француженку-реставратора, помочь с обследованием: «Там могут быть фрески XVIII века, ты же любишь копаться в пыли». Они спускаются через полуразрушенный люк в котельной, фонарик выхватывает трещины на сводах. Элоиза проводит пальцем по штукатурке: «Здесь кто-то писал мелом — цифры, как даты… 1924, 1943». Внезапно скрип металла — дверь в дальнем конце
Представь себе молодого скульптора в СССР, которому вдруг доверяют создать статую самого Сталина — ну, типа, высшая честь, да? Казалось бы, почетная миссия, но все быстро летит в тартарары. Вместо славы парня начинает прессовать КГБ: слежка, допросы, эти вечные "просто вопросы". И чем дальше, тем страшнее — он начинает понимать, что за монументальным образом скрывается целая бездна ужасов, о которых ему точно не рассказывали в училище. Атмосфера такая, что по коже мурашки — каждый шаг
Знаешь, история эта про Марго — ну, знаете, как это бывает. Когда-то она завязала с крутой музыкалкой, хотя все вокруг орали, что она сошла с ума. А всё ради чего? Ради своего Фурио, этого упрямца с горящими глазами. И вот теперь сидит, перебирает старые аккорды на расстроенной гитаре и думает: "А не промахнулась ли я, друзья?" Сердце-то ноет — любовь ведь не пластинка, её на повтор не поставишь. А Фурио-то, между прочим, воюет с этим проклятым дворцом. То крыша течёт, то чиновники с