В мастерской на четвертом этаже дома у канала Андрей ковыряется в печке угольным прутом. На подоконнике — банки с загустевшей охрой, скипидар пахнет резко. Холстина с наброском пейзажа: заснеженные крыши, труба котельной. "Снова уголь кончился", — бормочет он, замечая, как стекло трещит от мороза. Жена Лида оставила записку на столе: *"В булочной очередь с пяти, если успеешь — возьми серый хлеб"*. Краски застывают комками; греет их на паровой бане, рискуя спалить кисти.
Знаешь, есть такие фильмы, после которых словно сам проживаешь кусочек истории. Вот смотрел я недавно одну ленту — про ту самую эпоху, когда Русь только начинала примерять на себя христианство. Ох, как же там атмосферно! То ли оператор гениальный, то ли актёры так вживаются — но кадры эти, с дымом костров, спорами князей и первыми молитвами в полуразрушенных церквушках… Будто сквозь время проваливаешься. Честно, я всегда думал: ну как они, наши предки, вообще решились сменить веру? Там же