В деревне Байху, затерянной среди рисовых полей, 17-летняя Линь Сяо копается в сундуке отца — ветерана-метеоролога, пропавшего год назад. Под стопкой пожелтевших карт она находит дневник с пометкой *«Перевал Лунцюань: ветер меняет направление в полночь»*. В рюкзак сломя голову пихает кукурузные лепешки, флягу с чаем пуэр и шарф с вышитым драконом — подарок младшего брата, Ци Юэ. «Возьмешь меня в порт Циньчжоу — расскажу, как отец чинил радиомаяк», — барражирует у ворот мальчишка-сосед Чэнь Фэн,
Линь Сяо, 17 лет, каждое утро толкает старый «Форевер» со сломанной педалью через переулки Пекина, чтобы успеть к первому уроку в школе №14. На заднем сиденье — Чэнь Мин, его соседка, которая ворчит: *«Если опоздаем, староста снова заставит мыть доску!»* После уроков они прячутся на крыше спортзала, где Линь записывает аккорды на самодельную гитару, а Чэнь рисует комиксы в тетради с обложкой от учебника по химии. В пятницу, перед экзаменом по математике, Чэнь разбивает чернильницу на парте Линь
Ли Вэй, парень лет двадцати, каждое утро чинил сети на берегу мутной реки возле деревни Циньшао. Его соседка Мэй Лин, в выцветшем синем халате, носила глиняные кувшины с имбирным чаем в лавку на рыночной площади, где торговцы ворчали из-за подорожания риса. Однажды перед рассветом к Ли Вэю подошел старик в рваном плаще, пахнущий благовониями и гнилыми листьями: *«Рыбачить будешь, когда тени с запада придут?»* — просипел он, сунув в руку деревянный амулет с трещиной. Мэй Лин, уронив ложку в
Ли Вэй, молодой переписчик свитков из деревни Циньшань, каждое утро заваривал чай с жасмином, прежде чем браться за кисть. На рынке у лавки шелковых тканей он столкнулся с Сяо Лань — дочерью гончара, которая спорила с торговцем из-за треснувшей вазы. «Вы называете это ремеслом? — щеки ее покраснели, как сливы-мэйхуа. — Глина с примесью песка даже жабу не испугает!» Ли Вэй невольно рассмеялся, позже подарив ей свиток со строчками: *«Глина рождает форму, но гнев красит щеки»*. Их встречи
Линь Сяо, девушка в очках с царапиной на левой линзе, чинила карманные часы в своей мастерской на углу улицы Хуажун. На столе валялись пружинки, миниатюрные шестеренки, банка холодного чая с облепленными мухами краями. В ящике с браком она нашла старые серебряные часы «Seagull» — внутри записка: *«Если время обратится вспять, я бы снова выбрал тебя. Цзян Вэй, 1998»*. Клиентка в розовой кофте спросила, когда забрать будильник. «Через три дня, если не сломаю ещё три пружины», — Линь Сяо
Ли Вэй, метеоролог за пятьдесят, три года не спускался с заснеженной станции на перевале Хэйшань. Его дочь Чжан Юй, 19 лет, приехала без предупреждения — в рюкзаке торчала плюшевая панда, подарок от отца на восьмой день рождения. "Ты даже не приехал на похороны мамы", — бросила она, счищая снег с замерзших ботинок о железный порог. В углу комнаты гудела печь-буржуйка, на столе лежали потрескавшиеся карты с отметками красным маркером: "Циклон с востока. Завтра к вечеру". Они
Чэнь Сяохуэй, молодая реставраторша из мастерской в переулке Гуаньиньцяо, нашла в ящике отцовского верстака потрескавшуюся театральную маску с облупившейся синей краской. Под слоем бумаги обнаружила письмо на диалекте хакка: *«Лицзэ, если читаешь это — бери дочь и уезжай. Они не простят, что я видел их лица»*. Отец, Ли Чжэнь, исчез в 2003-м после пожара в оперном клубе «Золотой феникс». Сяохуэй, разбирая старые инструменты, заметила на стене трещину — за ней прятался альбом с фотографиями: