Лукас, в потёртой дублёнке, разбил витрину аптеки в Санкт-Вольфганге. Нужны были антибиотики для сестры — у Марты воспалился шов после операции на колене. В кармане звякнули осколки стекла, когда он перелезал через забор, пахло жжёной резиной от перегретого мотора снегоуборочной машины в переулке. «Не успеем до темноты», — бросил он Элиас, свояку, который стоял у «Шкоды» с потухшей сигаретой. В гостевом доме «Альмру» Марта, обмотав ногу газетой, слушала через старый «Грюндиг» сообщения о
Лиза Бреннер, пожарная из венского отряда в районе Фаворитен, замечает узор в чередующихся поджогах старых складов. Каждый раз перед возгоранием она слышит детскую считалку из своего детства: *"Раз-два, дрова горят, три-четыре, скоро в мире…"* — обрывки фразы звучат в анонимных звонках на станцию. В её квартире над прачечной «Штрудель», где трещит холодильник Samsung 90-х, она находит старые газетные вырезки о пожаре 1998 года, где погибла её мать. Маркус, её бывший, работающий в
Лукас, инспектор из Вены с привычкой теребить цепочку от часов, переезжает с женой Софией, врачом-реаниматологом, в деревню Грюнвальд у подножия Альп. В полуразрушенном доме с трещиной на восточной стене София находит коробку детских игрушек — плюшевого медведя без глаза, машинку с погнутым колесом. «Здесь кто-то жил до нас», — говорит она, вытирая пыль с фотографии 1987 года: девочка в красном платье держит букет эдельвейсов. Лукас, разбирая документы в участке, спорит с местным сержантом