Авив, 28-летний демобилизованный сапёр, рылся в старом чемодане отца, погибшего в Ливане в 90-х. На дне, под потёртой армейской формой, он нашёл карту с пометкой "Кфар-Даром" — заброшенным кибуцем возле границы. На автобусной остановке в Беэр-Шеве местный водитель, жуя бурекас, бросил: «Туда? Там только скорпионы да мины с прошлых войн». Эли, сослуживец Авива, подключил дрон с тепловизором: «Видишь эти аномалии под дюнами? Кто-то рыл тоннели... Не наши». Ночью, разбирая записи отца,
Лиор, 23 года, находит в гараже отцовской квартиры в Тель-Авиве коробку с 8-миллиметровыми плёнками. На одной из них — кадры с мужчиной в чёрном пальто, который выходит из кинотеатра «Казино» в Париже, 1998 год. Лиор летит во Францию, оставляя работу в кофейне «Эльгаби», где каждый вечер мыл кружки с потёртыми ручками. В парижском кафе «Луми» он встречает Эмиля, бывшего оператора: «Твой отец снимал то, что другие боялись трогать», — говорит тот, поправляя очки с жёлтыми линзами. Эмиль ведёт