Кирилл рылся в ржавой бочке у разрушенного автозавода, вытаскивая обрывки проводов. «Смотри, Аня, — бросил он через плечо, — еще пару таких — и фонарь починим». Девушка, закутанная в прожженный ватник, молча кивнула, сдирая ножом кору с березовых веток для растопки. Их убежище в подвале пятиэтажки на окраине Казани пахло сыростью и бензиновыми тряпками. Вечерами, когда воющие ветра засыпали снегом окна, они спорили о маршруте: Кирилл настаивал идти к заброшенной ГЭС, где, по слухам, остались
Антон, курьер на велосипеде с потёртым рюкзаком, объезжал Замоскворечье, развозя посылки с книгами и электроникой. На Пятницкой улице, в подъезде сталинки с облупившейся штукатуркой, он нашёл шкатулку с инкрустацией — внутри лежал ключ и письмо на папиросной бумаге: "Исправь то, что не успела я". За углом к нему пристал Николай Федорович в выцветшем кардигане, пахнущий камфорой: "Твоя бабка Марфа с третьего этажа такую же носила". Антон, пряча шкатулку в куртку, буркнул в
Саша Родионов, пронырливый обнальщик из Москвы, влип по-крупному — задолжал денег опасному авторитету по кличке Пчеловод. Этот парень не шутит с задержками, и слухи о его «методах убеждения» сильно пугают. Вот и Саша вместе с семьёй ретировался в Дагестан по программе защиты свидетелей. Только вот жена с детьми уверены, что это просто отпуск. И теперь Родионову приходится выдавать ветхий сарай в горном ауле за модный эко-отель — и делать вид, что всё под контролем. Смешно? Нет, скорее жутко,