Юссеф Шебби

Карим, 28 лет, тунисец с выцветшей татуировкой на запястье, разгружает ящики на парижском рынке «Бельвиль». Его соседка по общежитию, француженка Софи, ворчит на залитый кофе коврик: *«Опять твои друзья ночью шастали?»*. Он молча кивает, пряча конверт с деньгами для сестры в Набеле. По вечерам Карим рисует углем на обрывках газет — полуразрушенные дома, лица без глаз. Один эскиз подписан: *«Так выглядит дом, когда в него попадает ракета»*. Лейла, 22 года, дочь катарского дипломата, сбегает из
Лейла, студентка-археолог из пригорода Туниса, копается в полуразрушенном колодце за домом своей бабушки. В груде обломков она находит стеклянный амулет в форме медузы, покрытый трещинами и песком. «Смотри, Амина, тут какие-то символы… как будто берберские, но не совсем», — проводит пальцем по граням артефакта, пока подруга щурится от солнца, прикрыв лицо краем хиджаба. Запах жасмина с соседнего двора смешивается с пылью, а с базара доносится крик торговца финиками. К ночи у Лейлы начинается