Зёнке Вортманн

Лена, медсестра из Франкфурта, заходит в бар "Крест" после ночной смены. Там Тобиас, владелец заведения, протирает бокалы тряпкой с выцветшим логотипом пивоварни. «Опять забыл, что в латте я кладу два куска сахара?» — бросает она, снимая мокрый плащ. Он хмурится, но через минуту ставит перед ней чашку с криво нарисованным сердечком из корицы. По утрам они едят круассаны из соседней пекарни, крошки падают на барную стойку, покрытую царапинами от ножей. В пятницу Лена приводит
Знаешь, иногда кажется, будто конец XIX века — это сплошь цилиндры да чопорные манеры. А вот представь: в одной берлинской больнице кипит настоящий адреналин. Молодые врачи, которые позже перевернут всю европейскую медицину, тут прямо на ходу изобретают то, о чём мы сейчас в учебниках читаем. Лампы керосиновые, инструменты — простецкие, а они возятся с пациентами, будто от каждого случая мир зависит. И ведь правда зависел, наверное! То лихорадка неизвестная, то операция с риском на грани
Знаешь, иногда кажется, что самые сочные истории прячутся под толстыми стенами Ватикана. Вот, например, легенда о той самой женщине-папе... Да-да, ты не ослышался! Церковь, конечно, тысячу лет делала вид, что ничего такого не было, но слухи-то упорно лезут наружу. Интересно, сколько еще таких скелетов в позолоченных шкафах? Представь только: 814 год, Карл Великий только-только закрыл глаза — и в тот же день на свет появляется Иоанна. Как будто сама история подмигнула: мол, смотрите, какая
Представляешь, симпатяга Аксель — весь в своих чёртовых локонах и обаянии — работает в ресторане с девушкой Дорой. Ну, точнее, *работал*. Потому что в один не самый прекрасный день она застаёт его в подсобке с официанткой... Ой, да ладно, Аксель, ну как так-то? Дора, конечно, взрывается — сумки в руки, дверь нараспашку, и наш красавчик уже на улице с чемоданом в одной руке и разбитым эго в другой. А тут как назло появляется Норберт — друг его приятеля Вальтера, который, между прочим, уже лет