Лена и Марк, брат с сестрой, торчат в крохотной квартире на окраине Амстердама. Лена копается в старых письмах деда, найденных за шкафом с треснувшей голубой плиткой. *«Смотри, тут про какой-то склад у канала Ортан»*, — тычет она в желтеющую страницу, где чернила расплылись от сырости. Марк, разбирающий велосипедную цепь на кухонном столе, бросает тряпку: *«Опять эти консервы 40-х годов? Дед бредил войной, даже суп варил из крапивы»*. Но на следующий день они уже пробираются через ржавые двери
Знаешь, как это — быть пятнадцатилетним в голодную зиму, когда за каждым углом немцы? Вот Михиль изо дня в день это проживает. Его отец — бургомистр, и тот всё твердит: "Не рыпайся, иначе хуже будет". Ну, типа, сотрудничай, улыбайся оккупантам — и выживешь. И ведь работает! То соседей от ареста отмажет, то ещё что. Но Михилю-то от этого только тошнее — как будто отец предателем притворяется, а не мэром. А вот дядя Бен — другое дело. Этот не болтает, а делает. То пропадает ночами, то