Аудрюс Юзенас

Знаешь, иногда истории такие пронзительные, что дух захватывает. Вот представь: крохотная девочка из литовской деревушки, этакая Дюймовочка в лохмотьях, — её вместе с семьёй вышвыривают в сибирскую ссылку. А дальше... всё рушится. Родители гибнут в дороге, и она остаётся одна — среди снегов, чужих языков и бескрайних дорог. И ведь не сдаётся! Пешком, понимаешь, через всю эту махину России — от тайги до родного порога. Как она выжила? Откуда брала силы, эта малышка? Мне вот иногда кажется, что
Знаешь, есть один фильм, который до сих пор не могу выкинуть из головы. Представь: Вильнюсское гетто, война, а там — актеры, музыканты, художники, которые под дулами нацистов организуют настоящий театр. Даже страшно представить, как они репетировали, смеялись, спорили о ролях, зная, что завтра может не наступить. В этом что-то щемящее и настоящее — будто искусство стало их последним способом сказать: «Мы ещё живы». А сюжет-то какой... Вот, например, нацистский офицер Китель — не карикатурный