"Историк" - новый захватывающий телесериал, в котором вы будете следить за захватывающими подвигами Андрея Викторовича Изворина. Невероятно творческий и талантливый человек, Изворин рисует комиксы под псевдонимом Hunter и преподает историю в университете, где делится со студентами своей страстной любовью к предмету. Он также разработал уникальную теорию, согласно которой все нераскрытые преступления - даже те, в которых были наказаны ни в чем не повинные люди, - неизбежно повторяются.
Марина, в браке с Гошей 14 лет, сталкивается с кризисом отношений из-за частых выкидышей и его погруженности в работу. Она начинает сомневаться в семейной жизни, особенно наблюдая за удачным браком сестры Любы. Но когда приходит весть о неожиданной смерти Любы, Марина, не веря в несчастный случай, находит дневник сестры. Недавние записи раскрывают её одиночество и несчастье. Чтобы выяснить правду о смерти Любы, Марина решает провести собственное расследование.
Сергей, бухгалтер из Мытищ, просыпается в съёмной хрущёвке от звонка классной руководительницы дочери. «Ваша Лера опять прогуляла историю, — шипит в трубку женщина. — А вы когда родительское собрание посетите? В прошлый раз даже стулья не унесли». Он ковыряет трещину на подоконнике, глядя на маршрутку №437 под окном — через два часа в ней придётся ехать к заказчику, который три месяца не подписывает акты. «Я в четверг заеду», — бормочет Сергей, параллельно пытаясь засунуть котлету в пластиковый
Лида, 14 лет, ковыряет отслоившуюся краску на подоконнике в кухне хрущёвки на окраине Перми. За спиной — мать, Анна, ставит на стол кастрюлю с пересоленным борщом. «Съешь хоть ложку, а то опять упадёшь в обморок, как вчера у гаража», — бормочет она, вытирая руки о фартук с выцветшими ромашками. Отец, Сергей, молча ковыряет отвёрткой замок в комоде из ДСП — достаёт пачку писем 1987 года, адресованных незнакомой Вере от кого-то с инициалами «М.К.». В углу коридора, за ведром с протёкшим уксусом,
Анна, медсестра из Перми, застряла в лифте «Городской больницы №4» с Марком, водителем скорой. Он пытался починить плафон отверткой, уронил ключи ей на ботинок. «Ты всегда так знакомишься?» — спросила она, поднимая ключ с вытертым брелоком «Волга». Через час, сидя в подсобке за чаем с мятным сиропом, он рассказал, что три года возит пациентов по тем же улицам, где вырос — мимо заброшенной фабрики «Красный Октябрь» и ларька с чебуреками, который держит его дядя. Они неделями ездили на его
Анна, сгоревшая от смены ночных дежурств в ялтинском кафе «Волна», разбила третью чашку за утро. В дверях, заляпанных пальмовыми тенями, возник Максим — в потёртых кедах и с гитарой за спиной. «Ты тут всё ещё варишь этот бурду?» — хрипло усмехнулся он, тыча пальцем в её табличку «фирменный раф». Она вытерла руки в фартук, смахнула прядь волос, прилипших к виску от пара: «А ты всё ещё прячешься от кредиторов в Крыму?» Он устроился мыть посуду, хотя Анна плевалась, что справится сама. Вечерами,
В углу избы, заваленном мотками льняных ниток, Галина разбирала бабушкин сундук. Под стопкой выцветших рушников нащупала жесткий угол — свернутая в трубку схема вышивки с киноварными розами и синими птицами. «Тетка Арина говаривала, прабабка из Окулова за этим узором пешком ходила», — пробормотала она, проводя пальцем по пометкам на полях. На кухне зашипел перекипающий чайник, а из сеней донеслось: «Мама, опять в хламе копаешься? Печку затопить надо — Виктор Степаныч с лесничества за дровами