Леонид Зубов, бывший боец спецназа, обрел свой приют в глубинах тайги, где теперь занимается делом жизни — работает лесником. Окруженный непроходимыми лесами, он не только охраняет природу, но и встает на страже закона, разгадывая преступления, которые угрожают спокойствию этого удаленного уголка. Борьба с браконьерством, противостояние незаконным предпринимательским схемам и криминальным элементам на его территории стали его повседневной рутиной. Но Зубов — не одинокий воин. Его
В промёрзшем дворе на окраине Перми шестнадцатилетний Кирилл Чижов втискивает в карман потрёпанный блокнот с расчётами. Его соседка, Аня Соколова, в дырявой кофте поверх школьной формы, толкает его локтем: *"Слышь, мозгоправ, опять про свои цепи твердишь? Смотри, Васька с района за углом шляется — вчера у ларька видел, как он проводы рвал"*. Кирилл морщится, поправляет очки с заклеенной дужкой — после драки у гаража, где он пытался объяснить местным, почему кража медных труб с ТЭЦ их
Лиза, продавщица из цветочного магазина на Ленинском проспекте, живет в пятиэтажке с облупившейся краской на окнах. Каждое утро она перебирает гвоздики и альстромерии, пряча завядшие стебли под прилавком. Её парень Артем, сын владельца строительной фирмы, приезжает на черном «Мерседесе», оставляя двигатель работать. «Папа говорит, свадьбу будем играть в «Сапсане», — бросает он, поправляя часы с золотым браслетом. Лиза молчит, вытирая руки о фартук с пятном от хризантем. По вечерам они гуляют у
Кирилл, 23 года, каждое утро покупает кофе в ларьке у станции «Тверская». Вчера заметил, как девушка в синем шарфе уронила варежку, пока копалась в рюкзаке. Поднял, догнал её на эскалаторе: «Эй, Анна!» — прочитал на бейджике из языковой школы. Она покраснела: «Спасибо… Кирилл?» — кивнул на его куртку с вышитой именной нашивкой. Договорились о встрече в «Булке», где Анна берет чизкейк по средам. За окном моросил дождь со снегом, а официант Михаил, зевая, вытирал разлитый капучино на третьем
Сергей Морозов, детектив из Усолья-Сибирского, приезжает в поселок Красный Яр — там пропала девочка. На въезде висит разбитая вывеска кафе *«Рассвет»*, внутри пахнет горелым маслом и угольной печкой. Местный тракторист Гена, в рваном ватнике, тычет пальцем в лес: *«Там щас ходит. С прошлой осени — рычит, ветки ломает, а к утру следы, будто медведь на ходулях»*. Сергей проверяет заброшенный склад удобрений: на полу засохшая грязь, в углу валяется кукла без глаза с надписью *«Лена»* на подоле. В
Настя, девушка с выцветшим розовым рюкзаком и трещиной на экране телефона, перебирает вещи в съёмной комнате на окраине Петербурга. После смерти матери из Вологды остался только старый чемодан с бельём и дневником в синей клеёнчатой обложке. На работе в кафе «Балтика» у метро «Парнас» клиент в пальто с меховым воротником, Игорь, заказывает латте с корицей: *«У вас в глазах – как будто вы всё знаете наперёд»*. Она прячет руки за фартук, стирая пятно от варенья. Вечером, разбирая дневник с
Анна, с потрескавшимися красками на ногтях, приехала в Суздаль после десяти лет жизни в Питере. Ее бывший муж Максим оставил в наследство только коробку масляных карандашей и икону с отколотым углом. В доме на улице Калинина пахло сыростью и старыми газетами: на кухонном столе валялись квитанции за свет, подписанные дрожащей рукой тети Гали — соседка три года платила по счетам, пока племянница «в столицах маялась». Николай, учитель из школы №2 с выцветшей татуировкой якоря на запястье, помогал
Сергей, в рваной куртке с оторванной пуговицей, копался в корзине с опятами, когда Иван наступил на проржавевшую ловушку для кабанов. «Слышь, тут не только грибы гниют», — бросил он, вытирая пот со лба тряпицей, пахнущей бензином. Братья наткнулись на тело в овраге за покосившейся вышкой сотовой связи — у мертвого в руке зажат обрывок газеты с заметкой о пропавшем леснике. Сергей хотел звонить в райцентр, но Иван уперся ладонью в разбитый экран его Nokia: «Опять эти мусора приедут, полгода
Знаешь этих ребят из МВД, про которых даже шепотом говорят? Ну, те самые «топтуны» — типа элиты под прикрытием. Сергей Ковалев, майор с вечной пятидневной щетиной, его напарник Макс, который вроде как IT-шник, а на деле — ходячий детектор лжи, да две огненные оперуполномоченные: Аглая, что смотрит как будто рентгеном, и Катя, которая из-за хрупкой внешности всех подряд ловит на жалость. Крутятся как белки в колесе: сегодня в роли сантехника с гаечным ключом вместо пистолета, завтра — в костюме
Вот представь: война почти закончилась, а нашего разведчика Юрия Козырева вдруг захватывают в плен. Ну и как на зло, за это ему срок впаяли — будто мало на фронте хлебнул. Только в 1948 году дело пересмотрели — оказалось, зря парня гнобили. Вышел он на свободу, а дома… Да что там дом? Отец сгинул где-то в мясорубке войны, мать сердцем не вытянула, а любимая Лариса — та вообще замужем! Да не за кого-нибудь, а за этакого торгаша Волынского, который, ясное дело, в войну-то за углом отсиживался.
Представляешь, на съемочной площадке разыгралась жуткая история? Снимали какую-то тяжелую сцену — герой должен был застрелиться. И вот, между дублями, сценарист Кирилл, тот еще шутник, решил подколоть актера. Мол, «смотри, как это по-настоящему делается!» Взял пистолет из реквизита, приставил к виску… Щелк. И все. А оказалось — ствол не бутафорский. До сих пор мурашки. Как вообще такое возможно? Кто ж проверял реквизит? Ну ладно актеры, но сценарист-то… В общем, выстрел, кровь, паника. На место
Знаешь, есть такой фильм про трёх пацанов, которых буквально забрасывают в эту жесткую кадетскую школу — типо, десантура, подготовка на максимуме. Ну, представляешь: они сначала друг друга терпеть не могут, там соперничество, стычки какие-то… А потом — бац! — жизнь их так скручивает, что волей-неволей приходится за спины друг друга горой вставать. Честно, я сначала думал: "Ну, опять патриотическая муть с шаблонными героями". Ан нет! Там такие моменты есть — когда они ночью в казарме
Три поколения женщин в одной семье — мама, дочка и бабушка — и каждая ищет своё счастье, да только по-разному. Вот Вероника, мама семейства, трудится в страховой компании — не сказать, что работа мечты, но стабильно. Её дочь Даша грызёт гранит науки в техническом вузе, а после пар часто заскакивает к бабушке. Хотя назвать её бабушкой язык не поворачивается — в свои 55 она огонь! Танцы, активность, энергия — деваться некуда. Евгения Васильевна, между прочим, бальными танцами увлекается так,