Самсон и Далила (1949)

Самсон, грубоватый парень с растрепанными волосами, таскал каменные жернова в Гате, посмеиваясь над филистимлянами. «Эй, царек, — бросал он правителю, вытирая пот с шеи, — твои стены треснут, как скорлупа, если я чихну». По вечерам к нему пробиралась Далила, её браслеты звякали в такт шагам. «Откуда у тебя сила? — спрашивала она, поправляя синий платок на плече. — Уж не от солнца ли в этих космах?» Он молчал, а она воровато гладила прядь его волос, пряча ножницы за спиной.

В лачуге за рынком, где пахло овечьей шерстью и масляными лампами, Далила связала его пеньковыми верёвками. «Спокойной ночи, богатырь», — прошептала, отрезая клок чёрных кудрей. Утром Самсон, теперь лысый, скрипел зубами в подвале дворца, а филистимляне швыряли в него гнилыми фигами. Через неделю, когда волосы отросли на палец, он расшатал мраморные колонны храма, хрипло крича: «Ты всё ещё думаешь, что победила?» Потолок рухнул, засыпая Далилу пеплом и обломками глиняных табличек.