Юля-капризуля (1955)

Юля, восьми лет, в розовом платье с оторванной пуговицей, топала ногой по скрипучему полу коммуналки. «Не хочу морковные щи!» — выкрикнула она, отодвигая миску. Мать, Надежда Петровна в застиранном халате, уронила ложку: «Третий день суп варим из пайка, а ты…» За окном, во дворе с облупленными гирями у турника, ребята гоняли мяч из тряпья. Юля, насупившись, уперлась ладонями в подоконник — стекло дрожало от трамвайного гула.

На следующий день девочка сбежала к стройке на Строительной улице, где дядя Вася в промасленной телогрейке грузил доски. «Почему не с ребятнёй?» — хрипло спросил он, вытирая лоб. Юля молчала, наблюдая, как он гвозди зубами выдергивает. К вечеру, испачканная известкой, она тащила ведро с водой для бетонщиков. Дома, глядя на потрескавшиеся руки матери, вдруг сказала: «Я завтра картошку почищу… сама». Надежда Петровна, не поднимая глаз из-за штопки носков, кивнула — уголок платка промок.