Гойя, или тяжкий путь познания (1971)

Гойя возится с кистями в мастерской, пахнет льняным маслом и скипидаром. Герцогиня Альба, в чёрном платье с кружевами, позирует у окна — солнечный луч падает на её бледную шею. *«Вы снова изобразите мою собаку у ног?»* — спрашивает она, поправляя веер. За дверью слышны шаги: инквизитор Лоренте в чёрной сутане осматривает эскизы к «Капричос», пальцы ворошат листы. *«Эти рожи — насмешка над Церковью?»* — бормочет он. Гойя хрипит, вытирая краску с рукава: *«Снынешние времена сами по себе карикатура»*. На улице Мадрида разносчик кричит о казнях еретиков — запах жареных каштанов смешивается с дымом из-за городской стены.

Герцог Альба, перебирая бумаги в кабинете, предлагает Гойе бежать во Францию: *«Ваши махи раздражают королеву — скоро я не смогу защищать»*. Художник отмахивается, но вечером видит, как толпа тащит старуху к костру. В таверне «Ла Фанди» он пьёт с гравёром Хосе: *«Ты думал, твои офорты останутся безответными?»* — смеётся тот, показывая свежий шрам от ножа. Утром Гойя прячет гравюрные доски под половицами, а в портфель скидывает письма от герцогини — чернильные пятна, запах лаванды. На рассвете карета увозит его в Бордо — через перевал Пиренеи ветер рвёт плащ, в кармане стучат склянки с белилами.