Двадцатый век (1 сезон)

Лука, механик из Милана, находил в кармане промасленного комбинезона обрывок телеграммы с адресом парижского кафе *«Le Coup de Soleil»*. Там Элен, корреспондентка с вечной сигаретой Gitanes между пальцев, перебирала архивные фото: танк на улицах Будапешта, лицо девушки в толпе — ее сестра Марго, пропавшая после звонка из Восточного Берлина. «*Ты уверена, что это не совпадение?*» — Лука разглядывал снимок, пачкавший пальцы чернилами. Элен молча доставала конверт с маркой ФРГ — внутри лежала ключ-карта от заброшенного завода в Рурской области, где инженер Карл фиксировал «случайные» поломки конвейеров, пока в цеху гудел вентилятор с прикрученной магнитофонной кассетой.

Карл прятал схемы турбин в коробке из-под марципанов, которые покупал каждое воскресенье у педантичной продавщицы Ингрид. «*Здесь пахнет слежкой*», — бормотал он, замечая в окне квартиры на Котбуссер-дамм тень в плаще. Лука, чиня мотоцикл у гаража на окраине Франкфурта, спорил с Элен: «*Ты хочешь, чтобы нас пристрелили как кроликов?*» Она рвала письмо Марго со словами «*Vergissmeinnicht*» — «незабудки» под окном общежития в Лейпциге, где та прятала дневник с метками военных грузовиков. В финале троица взламывала склад с ящиками «*Fabbrica Italiana*», но вместо оружия находила детские куклы — в головах запрятаны микропленки. Карл закуривал, разглядывая голубой дым: «*Игра только началась*».