Мы смерти смотрели в лицо (1980)

В Ленинграде, январь 1942-го. Анна, 16 лет, в промерзшей больнице стирает бинты в тазу с ледяной водой. На столе — коптилка из консервной банки, фитиль шипит. В углу раненый бредит: «Сестра, воды…» Дмитрий, 17, в шинели не по размеру, пробирается через завалы к госпиталю. В кармане — сухарь, поделен пополам. «Опять сутки не ела?» — кидает Анне. Она молчит, завязывает узел на повязке. Он: «С завода эвакуируют — сказали, грузовики чинить буду. На фронт ближе». За окном воет сирена, но оба не шевелятся — привыкли.

Через неделю Анна на развалинах школы находит солдата с осколком в груди. Он сует ей конверт, залитый кровью: «Дочке… в Кировский район». Дмитрий, смазывая мотор в полуразрушенном гараже, решает везти письмо. Ночью везут тело солдата на санках к Неве. Лед трещит, Дмитрий шутит: «Если провалимся, хоть рыбам перекусить дадим». На том берегу — следы лыж, пустые гильзы. Утром грузовик с красным крестом попадает под артобстрел. Конверт уносит ветром в воронку. Анна позже находит в кармане Дмитрия обгоревший рисунок — он хотел стать архитектором. В госпитале рвет простыни на бинты, шепчет: «Эскизы бы свои показывал, дурак…»