Заводные (1980)

Йохан, худощавый механик в очках с треснувшей оправой, копался в груде шестеренок на чердаке мастерской в Утрехте. Его пальцы, испачканные машинным маслом, дрожали, когда он обнаружил старый чертеж под разобранными часами XVII века — схему механического сердца. «Лиз, ты не поверишь... Это же то, о чем дед говорил», — пробормотал он, сжимая пожелтевшую бумагу. Лиза, его соседка, работавшая на сырном рынке, закатила глаза: «Опять твои фантазии. Дай лучше помогу — у меня через час смена, а ты даже кофе не сварил». Они спустились в крохотную кухню, где кипятильник гудел на плитке с отколотой эмалью.

На набережной Аудеграхт, за столиком кафе с липкой скатертью, Йохан столкнулся с менеджером из «Van Rijn Industries», который требовал продать чертеж. «Вы же понимаете, такие идеи... опасны», — бурчал тот, разминая крошки штруделя вилкой. Ночью Лиза, надев дедовский плащ с запахом клея, прокралась в портовый склад, чтобы найти детали для сердца. Ее фонарь выхватил ящики с маркировкой «Rotterdam — 12/1980», а за ними — силуэты двух рабочих, спорящих на смеси голландского и суринамского креола: «Если шестерни не совпадут, весь груз на дно пойдет». Утром Йохан, чиня велосипедную цепь, услышал по радио репортаж о поломке шлюзов в Гауде — именно там, куда он вчера отправил Лизу с посылкой.