Через Гоби и Хинган (1 сезон)

В степи под Улан-Батором механик-водитель Т-34 Иван Соколов, обматывая тряпкой пробитый шланг радиатора, спорит с монгольской переводчицей Ариуной: «Ты говоришь, через пески три дня? Да тут двигатель сдохнет через три часа». На разбитой станции в Чите немецкий радист Клаус Шульц, расшифровывая японские коды, натыкается на записку в гильзе от патрона: «Завтрак у ястребов — без соли», — и тут же рвёт схему расположения пулемётных точек, нарисованную на обороте. В юрте у старого чабана Доржа группа красноармейцев делит банку тушёнки, пока монгольский мальчишка-пастух Батар тычет пальцем в карту, бормоча по-русски: «Там, где верблюд сломал ногу — мины».

Под Хинганом, когда танковая колонна увязает в грязи после ливня, Ариуна ведёт отряд через высохшее русло, заваленное костями скота. «Будете смеяться, но тут глубже, чем кажется», — бросает она, перепрыгивая через трещину в грунте. Ночью Клаус, чиня рацию в броневике, обнаруживает, что антенну погрызли песчанки, и лепит замену из проволоки от полевой сумки. Иван, обнаружив в танке спрятанный мешоок с куртом, выменивает его у Батара на перочинный нож: «Твоим козам пригодится». Утром, перед атакой на японский дзот, Дорж передаёт Соколову кожаный кисет с табаком: «Дым — чтобы ветер не сбил с пути».