Казачья застава (1982)

В станице на берегу Днепра Грицько, сын кузнеца, постоянно спорит с Одаркой, дочерью атамана. Она упрекает его за дерзость: *«Опять сапоги в грязи увязли, пока на сопках маячил?»* — бросает, поправляя коромысло с вёдрами. По утрам старики в выгоревших шароварах чинят плетень, обсуждая слухи о турецких ладьях у Хортицы. В кузнице пахнет раскалённым железом — Грицько клепает подковы, украдкой поглядывая на саблю отца, висящую на гвозде под образами. Ночью сторож Семен, хрипя от подагры, будит станицу: *«На кургане огни... Чумаки не маячили бы в такую тьму!»*

Через три дня находят подожжённые стога у Перевоза. Атаман созывает сход: *«Кто за Сечь — за мной, остальным — прятать баб да детей в плавнях»*. Одарка, обмотав косу вокруг шеи, лезет в лодку с мужиками. Грицько, перехватив клинок отца, ставит капканы у брода — ржавые цепи, обрывки сетей. Турки бьют из пищалей по хатам, но натыкаются на вилы и серпы в темноте. Утром Одарка, перевязывая Грицьке рану, бормочет: *«Дурак... Лучше б сало в погребе сторожил»*. Он молча тянет из кармана смятый платок с вышитыми петухами — подарок к её именинам, прожжённый порохом.