Владивосток, год 1918 (1982)

На вокзале Уссурийска, заваленном ящиками с китайским чаем и ржавыми рельсами, телеграфист Борис Штерн находит в аппарате Морзе обрывок шифровки с упоминанием японского крейсера «Иватэ». Его соседка по коммуналке, фельдшерица Айко Сато, стирает бинты в тазу с ледяной водой, когда в подъезд вваливается дезертир-семёновец Геннадий Чижик с окровавленным мешком — внутри мёрзлая нерпа, украденная с американского парохода. «Ты либо суп вари, либо стучать беги», — бросает он, вытирая пальтовый рукав о засаленную скатерть с вышитыми журавлями.

В подвале аптеки «Здравник», где пахнет йодом и сушёным трепангом, Чижик распарывает подкладку мешка: среди печени и жира — схема тоннеля под мысом Чуркина. Айко вспоминает, как два дня назад японский лейтенант Танака требовал у неё йод для раненого, чья рука пахла порохом, а не морем. Борис, разбирая архивы в портовой конторе, сталкивается с грузчиком-корейцем, который перед смертью от удара ножом успевает прошептать: «Харбинский поезд... фальшивые гривенники...». На рассвете, когда ледокол «Байкал» начинает гудеть, троица пробирается в угольный бункер — внутри, под слоем антрацита, они находят ящик с царскими орденами, перевёрнутыми вверх ногами.