Липы Лаутенбаха (1983)

Липа копошится в архиве парижской библиотеки, разбирая коробки с письмами 1940-х. Ее пальцы в серых вязаных перчатках задевают конверт с печатью «Мюнхен, 1943» — внутри фото мужчины в форме и обрывок нотной записи. «Опять эти шифры от твоего деда?» — хрипит коллега-архивист Поль, поправляя очки с заклеенной дужкой. Вечером в кафе на rue des Écoles Липа показывает находку Томасу, немцу-фотографу с рыжими патлами: «Тут явно не только марши… Смотри, в углу — детская рука, обведённая карандашом». Томас молча достаёт из рюкзака увеличительное стекло, на столе пачкается салфетка в кофейных пятнах.

Через неделю Липа едет в Мюнхен, подделав командировку. В бывшем доме композитора Герхарда Лаутенбаха она роется в печи с обгоревшими партитурами, пока соседка-старуха Клара не стучит клюкой по полу: «Он играл эту мелодию каждый вечер, пока не пришли за его скрипачкой». В подвале Липа обнаруживает коробку с куклами-марионетками и дневник на смеси французского и идиша. Томас, снимая квартиру возле вокзала, расшифровывает ноты: «Это же адажио из запрещённой оперы… Твой дед переписывал партитуры для Сопротивления?» Липа рвёт страницу с детским рисунком — идентичным тому, что прислала её мать из Бордо в 67-м.