Одержимость (1 сезон)

Артём, электрик с завода «Прогресс», в подвале среди ржавых труб натыкается на потёртый дневник. На обложке — выцветшие буквы «И. Глухов, 1986». Внутри — схемы трансформаторов, заметки о «голосах за стенкой» и список имён, зачёркнутых красным. На автобусной остановке он рассказывает Лиде, соседке с пятого этажа: «Там про твой дом написано… Квартира 24, помнишь, старуха с собакой там жила?» Лида молчит, ковыряет отколотую плитку ботинком: «Мой брат Сергей тоже рылся в этом хламе. Пропал три недели назад — оставил на столе чайник кипящий».

За дневником приходят ночью — Артём успевает спрятать его в вентиляцию под раковиной. Утром на лестнице Сергей, бледный, в рваной куртке адидас, хрипит: «Ты не понял, куда полез… Они в трубах, понимаешь? В трубах живут». Лида на рынке «Рассвет» торгуется за дешёвые транквилизаторы: «Мне просто спать надо», — а продавщица, перебирая чётки, шепчет: «Иди к Никольской церкви, спроси монаха Варсонофия». В подсобке храма старик в засаленной рясе вытирает тряпкой икону с треснувшим ликом: «Ваш завод — пробка. Выдернешь — хлынет такое, что не остановишь». Артём, разбирая схемы из дневника, паяльником выжигает на двери узор — точь-в-точь как в тетради. Когда стемнело, из динамика старого телевизора зашипело: «Сожги…» На полу — следы чёрной грязи, пахнущей мазутом.