Вера (2024)

Катя, студентка-заочница, подрабатывает в крошечной кофейне у вокзала. Утром 12 октября, разливая эспрессо для таксистов, она заметила Артёма, своего соседа-айтишника, который пялился на трещину в стене заброшенного дома напротив. «Видишь эти закорючки? — он тыкал пальцем в отслоившуюся штукатурку, где проступали синие линии. — Такие же, как в черновиках моего деда. Он писал, что в 78-м тут взорвали лабораторию». Катя фыркнула, вытирая руки о фартук с пятном от свёклы: «Да брось, это дренаж просел. Или пьяные художники». Но вечером, когда она нашла в своём почтовом ящике конверт с обгоревшей фотографией того же здания и подписью «Не рыться в прошлом», кофе в желудке застыл льдом.

В библиотеке имени Горького, где пахло мышами и клеем ПВА, тётка в вязаной шали тыкала костяной ручкой в микрофильмы 70-х. «Искали про институтскую аварию? — её голос скрипел, как ржавая дверь. — Зря. Там не только реакторы взрывались». Она сунула Артёму ключ от подвала 12-го общежития Политеха, обмотанный изолентой. В сыром помещении, между ржавых кроватей и банок с огурцами, они нашли ящик с кассетами «Связь». На экране старого телевизора женщина в лабораторном халате кричала: «Они не люди, они...» — запись оборвалась. В ту же ночь Катину квартиру обнесли мелом с теми же символами, а в WhatsApp Артёма пришло геолокация: точка в лесу под Выборгом и фото его детской коляски, которую мать продала ещё в 99-м.