Выжившие. Дед (1 сезон)

Артём, пятнадцать лет, спотыкается о корягу в густом подлеске, роняя ржавую канистру. Вода выплёскивается на промёрзшую землю. «Чёрт, дед, прости...» — бормочет он, вытирая ладонью пот со лба. Николай, семидесяти двух, не оборачиваясь, хрипит: «Запомни — тут каждый глоток считай. До Енисея ещё полдня, если не сдохнешь от дурости». В рюкзаке у старика — самодельный компас, обрывок карты времён СССР и пачка «Беломора», которую он меняет на патроны в полуразрушенных деревнях. По ночам, у костра из обломков шпал, Артём чинит дедовы очки проволокой, пока тот рассказывает про тайгу: «В шестидесятых медведь сожрал радиста. От него только кожаный ремень остался...»

Под Красноярском натыкаются на банду — трое в прожжённых куртках, с обрезом. «Старик, отдавай рюкзак, а пацан пусть шнурки развяжет», — рычит главарь, тыча стволом в грудь Николая. Артём, дрожа, достаёт затупившийся тесак из-за голенища. Дед прищуривается: «Ты, шкет, сперва предохранитель снял бы...» — и резко бьёт бандита коленом в пах. Перестрелка, побег через ржавые цистерны. Потом, в заброшенном элеваторе, Артём перевязывает деду рану на плече — пуля прошла навылет. «Слышь, старик, ты ж вроде в Афгане воевал?» — «В Афгане тепло было, — хрипит Николай, закуривая. — А тут... консервы проверь, крышки не вздулись?»