Колдовство (2023)

В горной деревушке Санта-Катарина 17-летняя Лусия разбирает коробки в лавке бабушки Кармен, где пахнет лавром и высушенными стручками чили. Между банками с мазью из агавы она находит потёртый амулет с треснувшим глазом орла. «Он вернулся», — бормочет Кармен, сжимая в руке фотографию сына, погибшего в 2001-м при обрушении шахты Нативидад. Лусия узнаёт, что отец пытался закопать амулет в руинах церкви Сан-Херонимо, но не успел — его скелет до сих пор лежит под плитами с выцарапанными знаками. Ночью Лусия, вопреки запрету, надевает артефакт и видит тени *нагуалей*, которые ползут к колодцу, где её подруга Марибель стирает окровавленные простыни. «Сними это!» — кричит Кармен, выливая на внучку отвар из кукурузных рылец, но проклятие уже пробудило вулкан Попокатепетль.

Лусия сбегает в Мехико, где на рынке Сонора старуха в чёрном платке суёт ей записку: «Ищи немца в Чили». В порту Вальпараисо она сталкивается с Максом — сыном берлинского инженера, пропавшего в 90-х при строительстве тоннеля под Андами. В его блокноте — те же символы, что на амулете, и фото Антонии, рыбачки с острова Чилоэ, которая три года назад потеряла голос после шторма. Втроем они едут в заброшенный рудник Уаско, где Макс натыкается на скелет в каске с гравировкой «V. Richter» — его отец нёс в руке осколок зеркала с надписью «*Yei calli*». «Это не случайность, — хрипит Антония, вырезая ножом руну на плече Лусии. — Зеркала *тецкатлипоки* ловят души до третьего рассвета». Когда тени *нагуалей* окружают шахту, Лусия разбивает амулет о камень с петроглифами, а Антония бросает в костёр сушёных медуз — пламя окрашивается в синий, и гортанный голос в дыме шепчет: «Тлалок ждёт в *ацтлане*».