Наша история (2022)

Лиор, 17 лет, каждое утро замешивает тесто в пекарне отца на улице Аленби, пока его младшая сестра Ноа раскладывает рогалики на витрине. Через три дома, в ателье с выцветшей вывеской "Шикармода", Майя чинит подол платья для клиентки, которая жалуется на дороговизну ткани. "Твой дядя Шмули хочет снести наш цех под новый офисный центр", — бросает Лиор, столкнувшись с Майей у ларька с фалафелем после школы. "А я что, муниципальный совет?" — огрызается она, пряча в карман обрывок нитки, прилипший к рукаву. Их диалоги всегда начинаются с претензий — о наследственном участке возле старого порта, о счетах за воду, о том, чья бабушка первой прокляла соседей в 80-х.

Под лестницей в пекарне, за ящиком с изюмом, Лиор находит коробку с письмами на идише от 1948 года: оказывается, их прадеды вместе восстанавливали синагогу после взрыва. Майя, стирая пыль с фотографии в городском архиве, узнаёт бородатого мужчину в фуражке — это общий родственник, о котором молчали обе семьи. "Они _украли_ нашу историю", — шепчет она, показывая Лиору записи при свете телефона в подсобке ателье. В пятницу вечером, пока родители на шабатнем ужине, они пробираются на крышу заброшенной фабрики "Тахана": разносят камни в форме меноры, рисуют мелом на стене переплетённые фамилии — Коэн и Левин. "Завтра отцу сердце прихватит", — хрипит Лиор, разбивая молотком замок на двери в подвал, где лежат кирпичи с клеймом их прадедов.