Алафзар (2022)

Реза, пятнадцатилетний парень с рыжеватым загаром от тегеранского солнца, копошился в сундуке на чердаке дома своей бабушки. Под слоем выцветших фотографий и медных кувшинов он наткнулся на кожаную тетрадь с застежкой в виде полумесяца. "Хм, папа говорил, дед коллекционировал басни", — пробормотал он, вытирая пыль рукавом рубашки с выгоревшим воротником. На третьей странице между строчек на фарси проступали схемы, напоминающие маршрут через квартал Гиссаар. Его друг Фарид, разглядывая находку за чашкой гранатового шербета, тыкал пальцем в странный символ: "Это же метка старой караванной тропы! Вон там, где Мурад-ага свой киоск с фисташками держит".

Когда они добрались до заброшенной водяной мельницы у реки Караж, под половицами обнаружились медные шестерни с клинописью. Местный мясник Джавид, разгружая тушу барана с фургона, крикнул: "Эй, цыплята! Там в 90-х турок с дробовиком шастал — искал то ли карту, то ли проклятый клад". На следующее утро в мастерской дяди Резы, где пахло олифой и жженым кофе, механизм неожиданно заработал — синие искры попали на фамильный ковер с узором в виде переплетенных скорпионов. Из динамиков соседского радио вдруг польстилась мелодия на языке, который старуха из аптеки назвала "похожим на галактическое наречие".