Мадаппули Единая (2022)

Амиша, 17 лет, в рваных кедрах и с потёртым рюкзаком за спиной, пробирается через шумный рынок Ченнаи. Воздух густой от запаха жареного самосы и гудков рикш. Она толкает локтем Арджуна, своего соседа, который разливает чай в термос: «Слышал, «Старлайт Корп» снова выкупили участок у реки. Говорят, копают глубже, чем в прошлый раз». Арджун хмурится, доставая из кармана смятый чек с печатью компании — его отец подписал договор за бутылку дешёвого виски. За спинами торговцев рыбного ряда мелькают мужчины в белых касках, сбивают таблички с номерами домов.

В заброшенном храме Ганеши, где Амиша прячет старые газеты с заметками о пропавших фермерах, она натыкается на дневник деда. Страницы пахнут плесенью, в углу — схема тоннелей под деревней, помеченных красным крестом. «Ты вообще читала, что тут написано?» — Арджун тычет пальцем в строки на тамильском. Ночью они спускаются в колодец за хижиной Амиши; фонарик выхватывает трещины в камнях, заполненные блестящей чёрной смолой. На следующий день грузовики перекрывают дорогу к полям — менеджер «Старлайт» в костюме за 3000 рупий усмехается: «Вырасту тут трубы, выше кокосовых пальм. Ваши молитвы Ганеше не остановят прогресс». Амиша сжимает в кармане камень со странным отливом, найденный в тоннеле.