Народ бабочек (2022)

Лина, пятнадцать лет, каждое утро до школы поливает грядки с молочаем во дворе дома своей бабушки Марты. В старом сарае за огородом — инкубаторы с коконами, которые трещат по ночам, будто кто-то шепчется за стеной. "Не трогай жёлтые," — предупреждает Марта, вытирая руки о фартук, испачканный землёй. "Они кусаются, пока крылья не расправят." В городке Хартсвуд бабочки размером с ладонь — обычное дело, но в этом году их стало меньше. Джейкоб, сосед Лины, показывает ей фотографию пустого гнезда в дупле старого клёна: "Вчера ещё были личинки. Кто-то вытащил, будто пинцетом." Они находят следы грубых ботинок на тропинке к лесу — не местные.

В библиотеке, где Лина подрабатывает расстановкой книг, она натыкается на газету 1973 года: статья о пожаре в лаборатории энтомолога Грэхема Фроста. На обгоревшей фотографии — бабочки с металлическими прожилками на крыльях. "Ты копаешь не туда," — бросает Джейкоб, разбирая кадры с камеры-ловушки. На плёнке — мужчина в чёрном плаще, собирающий коконы в стеклянные трубки. Ночью Лина пробирается в заброшенную оранжерею за маяком, находит там инкубаторы с маркировкой "Фрост Бионикс". В ящике под столом — дневник с чертежами: бабочки-киборги, созданные для слежки. "Они вживляют чипы в куколок," — шепчет она, услышав скрип двери. За спиной — шарканье тех самых ботинок.