Надежда (2022)

Рави, водитель рикши из Дхарави, каждое утро объезжал забитые переулки возле рынка Кроуфорд, пока не наткнулся на раздутое от жары тело в канализационной канаве. «*Йе авара कुत्ता नहीं है, Салим*», — бросил он разносчику овощей, вытирая пот с шеи платком в синюю клетку. В кармане мертвого — смятая фотография девочки в школьной форме и квитанция из клиники «Шанти» на имя Кавиты Малик. Вечером Рави задержался у лавки с чаем, где Мира, студентка-эколог в потёртом куртке, тыкала пальцем в карту высохших колодцев: «*Твоя Кавита регистрировала жалобы на воду. Теперь её нет, а трубы Адитьи Шармы тянутся к новому отелю*».

Запах жареных *пакора* из соседнего дома смешивался с горечью, когда Мира вскрыла старый сейф в храме Сиддхивинаяк — накладные на цистерны с пометкой «*экспорт*» и список из 17 имён. «*Моя сестра тоже здесь*», — прошептала она, разглядывая детскую заколку в конверте. Адитья, в белом *курта*, явился на похороны Кавиты, поправляя часы «*Titan*»: «*Стройте митинги у мусорных куч. Завтра их сметут бульдозеры*». Рави, заклеивая ночью трещину в стене газетой с заголовком о самоубийстве мэра, усмехнулся: «*Они боятся не нас, а того, что мы перестали бояться*». Утром школьники из Чандни-Чоук разрисовали забор цитатами из «*Бхагавад-гиты*», а на площади собрались женщины с пустыми вёдрами.