Сейчас (1 сезон)

Джавир, дальнобойщик из Феникса, разминает затекшую спину у стойки забегаловки *Red Star* под Альбукерке. В углу телевизор тихо бубнит про новые ограничения. «Слушай, Шэрон, — царапает он вилкой конденсат на стакане, — мне этот их мандат на вакцины как кость в горле. Без прививки — не въедешь в Калифорнию. А груз-то сроки горит». Официантка в выцветшем фартуке ставит ему третью чашку кофе: «Мой зять две недели назад с ИВИ сняли. Говорит, лучше б умер». Джавир молча мнет в кулаке распечатку из диспетчерской — жирный штамп **DENIED ACCESS** поверх накладной.

В Детройте Марнисса, медсестра из Mercy Hospital, пятый час не может снять бахилы — засохшая кровь приклеила резину к коже. В раздевалке звонит треснувший экран: «Ты видел, что они в эти чипы пихают?» — брат сбрасывает ссылку на Telegram-канал. «Луис, я сегодня три трупа в морг отвезла, — она прикусывает пластырь на содранном пальце, — хочешь, завтра твою конспирологию на вскрытии послушаю?» В палате 304Б пациент с кислородной маской тычет в неё дрожащей рукой: «Не будете мне ваш ремдесивир колоть! Я по Столыпину лечился!» Марнисса втирает гель-антисептик, пахнущий дешёвой текилой, и думает о бутылке Jim Beam под водительским сиденьем своего Короллы.