Вилма (2020)

Вилма, пятнадцати лет, живет в Санта-Кларе — городке, где улицы пахнут жареным маниоком и пылью от грузовиков, везущих кофе на фабрику. Ее отец, Жоао, целыми днями чинит двигатели в гараже, заваленном промасленными тряпками. После школы Вилма копается в старом сундуке на чердаке, находит письма покойной матери: «Если увидишь тень с янтарными глазами — беги к реке». Лукас, соседский парень в выцветшей кепке, тащит ее к полуразрушенной часовне за рынком. Там, под алтарем, они выкапывают стеклянную банку с детским браслетом и вырезкой из газеты 1978 года: «Девочка пропала во время праздника Святого Жоржи». «Это же твоя фамилия», — Лукас проводит пальцем по пожелтевшей бумаге. Вилма замечает, что на запястье у него царапины, как от чьих-то ногтей.

Ночью Вилма просыпается от звука гармоники — мелодия, которую мама напевала, зашивая дырки на школьной форме. Во дворе, под манговым деревом, стоит женщина в мокром платье: волосы слиплись, на руках — грязь под ногтями, как у прачки с реки Параиба. «Она зовет меня по имени», — Вилма рассказывает тете Розе за завтраком, пока та режет папайю ножом с обломанным кончиком. Тетя роняет ложку: «Эсефина… Она утонула, ища дочь. Не отвечай ей». На следующий день Вилма находит в школьном подвале куклу с тряпичным телом и фарфоровой головой — точь-в-точь как в ее кошмарах. Лукас, разбирая кукольное платье, достает ключ от фамильного склепа на кладбище. Там, под плитой с выцвевшим ангелом, лежит детский череп, обернутый в лоскут с вышитыми инициалами Э.К. «Мы вернули ее», — шепчет Вилма, когда ночью Эсефина кладет ей на ладонь морскую ракушку, пахнущую солью и жженым сахаром.