Три виноградины (2020)

Мартин, затянутый в потертый кожаную куртку, копался в отцовском бюро, выдвигая ящики с трескающимися деревянными ручками. На столе лежали папки с пометкой "1987" – счета за удобрения, квитанции от поставщиков стеклотары. "Тут расходы на серу вдвое выше нормы", – бросил он сестре Анне, тыча пальцем в расплывшиеся чернила. Та, перебирая связку ключей от погреба, хмыкнула: "А помнишь, как отец гнал нас из подвала, когда мы пытались украсть бутылку Траминера?" За окном маячили голые лозы – февральский ветер гнал по холмам Южной Моравии запах мокрого дерна. Условие завещания Олдржиха висело в воздухе: наследство достанется тому, кто найдет три конкретные бутылки урожая 1992 года, спрятанные между двухсот дубовых бочек.

Карел, вернувшись из Праги в разодранных джинсах, сразу полез на чердак. В жестяной коробке из-под печенья лежала фотография: молодой Олдржих обнимал женщину в платье с геометрическим узором 70-х. "Кто это, мать?" – спросил он у тети Либуше, когда та принесла на веранду тарелку гуляша. Старуха фыркнула: "Твоя мать терпеть не могла клетку – это, наверное, та... из Брно". В местном пабе "У Золотого дуба" бармен Станислав, вытирая пивную кружку, рассказывал Мартину: "Отец твой каждое полнолуние садился вот на этот табурет, шептал что-то про "исправление ошибок"". Анна тем временем рылась в отцовской мастерской – под горой пробок нашла блокнот с детскими рисунками виноградных гроздьев, подписанными чужим именем: "Лукаш, 4 года".