После моего ухода (2019)

Лиор копался в старом сундуке на балконе квартиры в Тель-Авиве, когда нашел потрепанный дневник отца. На странице с загнутым углом он разобрал запись: *«Раскопки у Масады зашли в тупик — но эти символы на камнях… они похожи на те, что видела в детстве в Марселе»*. На следующее утро Лиор притащил находку в кафе «Элазар» на улице Алленби, где Амира, его соседка-студентка археологии, тыкала пальцем в фотографию амулета: «Смотри, здесь тот же узор, что и в твоем дневнике. Папа твой явно что-то искал, прежде чем пропал». Она протянула ему билет на автобус до Иерусалима — там, в архиве, лежала папка с пометкой *«Проект Дагон»* и французскими штемпелями 1980-х.

Через неделю Лиор сидел в задней комнате антикварной лавки на Монмартре, разглядывая кольцо с треснувшим сердоликом. Хозяин, Жан-Люк, ворчал, протирая очки о рубашку: *«Ваш отец спрашивал про это кольцо в ’92-м. Говорил, что его мать, та самая репатриантка из Орана, носила такой же…»* За окном гудели мопеды, а Лиор перебирал старые письма из картонной коробки. В одном, адресованном «Эстер», было лишь: *«Нашли третью часть карты. Если что-то случится — ищите в подвале дома на рю де Розье»*. Он смял обертку от круассана, записал адрес и вышел на улицу, где пахло дождем и жареным миндалем.