Нарисованное счастье (1 сезон)

Артём коптил потолок в мастерской на Васильевском, разбавляя скипидаром засохшие тюбики. За окном — промозглый питерский ноябрь, внутри — пятна краски на батарее и смятые эскизы с надписью «Бездарь» на обороте. В «Клоповнике», кафешке у метро, он врезался в рыжую девчонку с подносом: латте хлынул на её зелёный свитер. «Теперь придётся встречаться чаще — отстирывать собрался?» — Катя вытерла рукавом капли с челки. На следующий день она притащила в студию коробку пастели, украденную из худграфа, и бутылку «Балтики»: «Рисуй меня, а я буду врать, что красиво».

Через неделю они топали по гранитным плитам Английской набережной, а Артём ворчал, что её бархатный берет не влезет в этюдник. Катя смеялась, сдувая дым от «Винстон»: «Ты же не пейзажист, а врун — рисуешь счастье, которого нет». Вечером галерист Максим Семёныч, пахнущий гуталином, сунул контракт на персональную выставку: «Только без твоих депрессивных пятен — давай солнечных бабенок!». Артём три дня искал Катю, но та растворилась, как акварель в стакане. Нашёл у «Сайгона» — она разгружала ящики с апельсинами. «Сбежала, потому что стала твоим счастьем?» — спросил, хватая за потрёпанный рукав. В мастерской она молча разлила на пол киндер-сюрприз, смешала пальцем с пылью: «Вот твои краски. Рисуй правду».