Страсти по Чапаю (1 сезон)

В старом сарае за Уралом, где пахло овечьей шерстью и махоркой, Петька чинил пробитую шинель, кряхтя над кривой иглой. Чапаев, раскурив трубку с треснутым мундштуком, тыкал пальцем в потёртую карту: *«Белые тут, у мельницы. Завтра возьмём — или они нас»*. Анка, перебирая патроны на кухонном столе, бросила через плечо: *«Опять лошадей гонять? У Фёдора вчера кобыла сдохла — не отъестся ваша тактика»*. За окном хрипел граммофон соседа, игравший «Яблочко» на повторении.

Под Саратовом, в размытом дождями овраге, Фурманов спорил с местным священником о керосине для фургона. *«Несите иконы, батя, — усмехнулся комиссар, — ими беляков бить будем, раз свинец кончился»*. Ночью, когда Чапаев проверял посты, Петька нашёл в его сумке письмо от жены из Самары — нераспечатанное, с высохшим цветком в уголке. Утром у мельницы Анка прикрывала отход, крича сквозь грохот пулемёта: *«Василий Иваныч, назад! Тут их... как вшей в бане!»*. Через час Чапаев, истекая кровью из бедра, опёрся на берёзу, вытирая клинок о мокрый мох. *«Говорил же — мельница нам кость в горле»*, — пробормотал он, глядя, как Петька волочит к реке ящик с потухшими ракетами.