Я помню (2005)

Знаешь, есть у меня история про одного художника — Анатолий Буслов, слышал о таком? Много лет он в Минске осел, но Чернобыль, будто заноза, сидит в нем до сих пор. Представляешь? Всё тянет его назад, в ту деревеньку под Гомелем, где вся семья от радиации сгорела… Жутко, правда? Говорят, даже спустя годы он просыпался ночью от того, что руки сами тянутся к краскам — будто пытаются закрасить пустоту.

А потом взял и рванул туда, на родину. Думал, наверное, увидит руины да тишину. Ан нет! Люди — ого-го! Яблони садят, детей смехом заполняют. «Как так? — он мне потом рассказывал. — У них же земля под ногами дышит смертью, а они… живут». Вот это да, правда?

И знаешь, что он сделал? Церковь местную, полуразрушенную, взялся расписывать. Говорит, краски на стены ложились будто сами — то ли слезами, то ли дождём. «Руки дрожали, — смеётся, — а сердце пело. Может, это они, мои родные, через меня кистью водят?»

Вот так. Кажется, иногда боль превращается во что-то… неожиданное. Как узор на стене храма — из трещин прорастает.