Блиндаж (1 сезон)

Июль 41-го, Беларусь. Жара стоит адская, а под Любашами всё горит — земля, небо, люди. Немцы ломятся вперёд, наши отступают, и кажется, весь этот кошмар никогда не кончится. Местные кто в лес подался, а кто и не успел — остались меж двух огней, как мыши в капкане.

А представь: лежит в блиндаже капитан Хлебников — глаза выжжены взрывом, руки дрожат, в зубах ствол наганá. Вот-вот нажмёт курок, да только слышит — кто-то крадётся. Серафима, местная девка, из тех, что не убежали. Шепчет: «Не дури, дедка», — и тащит его в полуразрушенную хату. Сама, понимаешь, рискует — а куда деваться? Сердце-то не камень.

А потом как в плохой шутке: к ним прибивается немец-перебежчик Хольц — весь в грязи, глаза бешеные, твердит что-то про «война — scheiße». Демидович из райкома подтянулся — хмурый, как туча, но документы спасает, будто они ещё кому-то нужны. И Нохим — еврейский парень, вылезший из ямы с расстрелянными. Молчит чаще, но когда говорит — словно ножом режет.

И вот сидят они все в подвале: слепой, дезертир, бюрократ и мертвец-недомерок. Ругань, вздохи, паузы тяжёлые — как дым от костра. А Серафима между ними вертится: то хлеба принесёт из последних сил, то перевяжет рану. «Вы хоть не деритесь, — шипит, — а то всех вас тут немцы найдут!» И ведь слушаются — не из страха, а потому что за её спиной, кажется, сама жизнь прячется. Хрупкая, упрямая, в платке выцветшем.

Смешно, да? Война крушит всё, а тут в каком-то чёртовом блиндаже пять душ учатся не убивать друг друга. Может, потому и держатся — чтобы хоть однажды сказать: «Мы не звери. Пока ещё нет».