Нам 18 (2008)

Лето 90-го, душный июнь в провинциальной дыре, которая мнит себя чуть ли не столицей. Последний звонок для нас, сопливых выпускников — вываливаемся из школы стайкой, как взъерошенные воробьи. Воздух дрожит от свободы, а Люк, наш местный философ-анархист, на полном серьезе заявляет Мартино — этому вечнопотному типу в пиджачишке — всё, что думает о его лекциях про ницшеанство и скуку смертную. Ну ты ж понимаешь, как оно бывает: адреналин, мажорство, а завтра этот же Мартино будет его экзаменовать. По-любому завалит, гад.

А вечером — вечеринка у реки. Пиво, гитара, и вдруг она. Клеманс. Словно из другого измерения — в платье, которое шелестит июньской ночью громче цикад. Люк втрескался по уши мгновенно, но вместо того чтобы номер выпросить, тупо пялится ей вслед, пока она не растворилась в темноте. Ну и лошок, правда? Теперь он носится по городу как угорелый между консультациями к Мартино (ох уж эти унизительные репетиции!) и поисками той самой девчонки. Друзья ржут: "Да брось, их тут как собак нерезаных!", но он уперся — мол, я её по глазам узнаю, они же как два озера...

И вот тут-то начинается самое веселое. Представляешь, этот противный Мартино, оказывается, её батя. Да-да, та самая училка-самодур, которого Люк на прошлой неделе публично обозвал "ходячим учебником по занудству". Теперь парень между молотом и наковальней — с одной стороны экзамен, от которого зависит всё, с другой... Ну ты понял. А Клеманс-то вообще в курсе, что её папаша — местный террорист для студентов? Или она тоже из этой оперы? В общем, Люку теперь хоть святых выноси — не знает, за что хвататься. То ли философские категории зубрить, то ли сердце девочки покорять, пока её отец не сожрал его заживо.

Честно? Я бы на его месте уже сбежал в тайгу. Но он же упрямый, этот Люк. Говорит, любовь — та же философия, мол, надо страдать, чтобы понять. Ну-ну, посмотрим, как он запоёт после первой же двойки от Мартино...