Ник и Перри (1 сезон)

Ник, механик с обветренными руками и пятнами мазута на джинсовой куртке, чинил старый фургон на заправке под Руаном, когда к нему подошла Перри — в очках с толстыми линзами, с рюкзаком, из которого торчали пробирки и блокнот с набросками морских анемонов. «Предохранитель сгорел, — сказала она, тыча пальцем в дымящийся мотор, — или проводка?» Он провел ей по лицам проводов, объясняя разницу между перегрузкой и коррозией, а она вдруг предложила: «Подвези до Монпелье. У меня конференция завтра, а автобус сломался». Ник, вспомнив, что в гараже его ждет только разобранный мопед клиента, кивнул. В дороге она ела яблоко, размазывая сок по карте, и рассказывала про колонии кораллов, которые «дышат как единый организм».

Через три часа они свернули в деревню Сен-Жан-де-Минервуа — фургон заглох у церкви XII века, где голуби клевали крошки от круассанов. Ночью в хостеле с отклеенными обоями Перри, разглядывая его татуировку с якорем, спросила: «Ты же не моряк?» — «Отец ловил треску у берегов Ньюфаундленда. Утонул». Утром она нашла в багажнике коробку с его старыми письмами и фотографией женщины в платье с георгинами. «Твоя мать?» — «Не знаю. Она ушла, когда мне было шесть». Перри молча сунула в карман его куртки засушенную медузу из пробирки. Дальше ехали молча, слушая, как скрипит ремень ГРМ, пока дорогу не перегородила стая овец, а пастух в синем берете закричал: *«Détournez! Le pont est fermé!»*