Бержерак (1 сезон)

В дождливом Лондоне 1890-х Сирано Морлоу, типограф с кривой перегородкой носа, коротал вечера за набором дешевых памфлетов в мастерской на улице Сохо. Его друг Грэм Хартли, хирург из больницы Святого Варфоломея, ворвался однажды с размокшим цилиндром в руках: «Чертовы трубы опять лопнули — полподвала затопило. Поможешь с ремонтом, пока пациенты не уплыли?» Сирано кивнул, машинально поправляя чернильное пятно на рукаве. Запах свинца и масла от печатных станков въелся в кожу так, что даже после баньки в Челси он чувствовал себя живой литерою.

На кухне таунхауса Грэма, за чаем с имбирным печеньем, Сирано подслушал, как тот бормочет в телефон: «Мисс Эштон… да, ваши письма… я тоже…» Утром в типографии Сирано вывел на обрывке газеты: «Ваши ресницы — шторм в моем стакане джина», подписался «Г.Х.», сунул записку в ящик Эмили Эштон, модистки с Брик-лейн. Когда Грэм в пятничный вечер пригласил Эмили в театр «Глобус», та, поправляя шляпку с шелковыми маками, спросила: «Почему в письмах пахнет типографской краской, а не карболкой?» Сирано, чинивший занавес в ложе, уронил плоскогубцы в оркестровую яму.