Песня Индии (1975)

Элен копалась в старых письмах бабушки в квартире на улице Фобур-Сен-Дени, когда наткнулась на потёртый конверт с индийскими марками. Внутри — фото 1952 года: женщина в сари стоит рядом с французским солдатом у лавки с пряностями в Пондишери. «Мама никогда не рассказывала про это», — пробормотала она, разглядывая надпись на обороте: «Лакшми и Анри». На следующее утро Элен рванула в индийский квартал, где в мастерской заваленной шёлком, встретила Рави — парня с гитарой за спиной, чинившего разорванное сари. «Вы знаете, где тут ищут... корни?» — спросила она, показывая фото. Рави усмехнулся: «Спроси у старика в кафе «Чайная роза». Только не говори, что я послал — задолбает историями про колониальные налоги».

В подвале кафе, пропахшем кардамоном, старик Суреш настукивал ритм на табле, вспоминая, как Лакшми пела в порту перед отплытием во Францию: «Она орала как шакал, но все плакали». Элен уговорила Рави помочь восстановить её мелодию — он перебивал, напевая строчки Брассана под аккорды ситары. «Ты с ума сошла смешивать рок с рагой?» — ворчал он, но вечерами они пробирались на крыши, записывая звуки города поверх древних мотивов. Всё рухнуло, когда Суреш узнал, что Элен — внучка Анри, который конфисковал земли его семьи. «Твоя кровь — как проклятие», — выдохнул он, швырнув чайник об стену. Рави замолчал, а Элен, не придя на репетицию, сожгла ноты в раковине дешевой гостиницы.